К 40-му дню преставления иеродиакона Илиодора (Гайриянца).
Иеродиакон Илиодор (Гайриянц), будучи выходцем с Кавказа, призван был ко Господу на празднование своей любимой Иверской иконы Божией Матери, у которой, где бы ни оказывался, служил акафисты. Когда у схиархимандрита Илия спрашивали: «Есть ли сегодня святые?», батюшка, пока отец Илиодор где-то там, как всегда, носился и кому-то где-то помогал, так и отвечал, что есть, и указывал на него. Когда-то, еще до пострига, послушника Георгия в Оптину пустынь отправил старец Кирилл (Павлов), и — вот сейчас: просто ошеломительное попадание в церковный календарь, в сакральную летопись Оптиной. Все дни его памяти пришлись на престольные оптинские праздники:
3-й день — отпевание на «Спорительницу хлебов». В Оптиной в честь этой Богородичной иконы преподобного Амвросия Оптинского освящен храм на подсобном хозяйстве.
9 дней — на святого Илариона Великого. Ему посвящен храм при паломнической гостинице монастыря, где долгое время принимал паломников расторопный отец Илиодор.
И вот сегодня 40 дней отмечаем на Введение во храм Пресвятой Богородицы. А это главный престольный праздник обители, и это же — день хиротонии отца Илиодора! А рукополагал его 30 лет назад Святейший Патриарх Алексий II, о чем сам отец Илиодор, как и о своей отправке отцом Кириллом из Лавры в Оптину, рассказывал так:
Как мне Преподобный ответит?!
Монашествовать я начинал в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Нес там послушания у отца Кирилла (Павлова) почти четыре года — с 1985-го по 1989-й. Думал, что так и останусь в Лавре, но батюшка Кирилл сказал:
— Ты подожди...
Наступает 1989 год, и он благословляет меня в Оптину пустынь. Вызывает к себе и говорит:
— Георгий (так меня звали до пострига), тебе завтра уже надо ехать в Оптину.
Я даже растерялся:
— В какую Оптину?!
А батюшка мне:
— Это — монастырь, Оптина пустынь, открывается в Калужской области под городом Козельском.
«Что за Козельск? — думаю я. — Козел там, что ли, какой или козы живут? Ни разу не слыхал!»
Говорю:
— Батюшка! Господь с вами! Какой Козельск?! Куда я поеду? Никуда я не поеду!
А отец Кирилл улыбается:
— Ты поезжай, поезжай! Там — монастырь... А почему ты не хочешь?
— Прежде всего потому, что там не будет вас!
А старец Кирилл отвечает:
— Там будет отец Илий!
Я тогда еще, грешным делом, подумал: «Ну какой такой Илья может сравниться со старцем Кириллом?»
Батюшка Кирилл стал моим первым духовником. Так я тогда и сказал отцу Кириллу. А он в ответ опять улыбается:
— Нет-нет, ты поезжай!
Я перед ним на колени упал:
— Батюшка! Хотите — выгоняйте меня, но я туда не поеду!
Смотрю: он замолчал, опустил голову. Рассердился даже. После паузы говорит:
— Так, ну ладно, раз ты меня не слушаешь, иди к преподобному Сергию в Троицкий собор! И спроси у Преподобного, что он тебе скажет...
Я усомнился: «Ну как это я у раки благословлюсь? Что, мощи преподобного мне что-то скажут, что ли?»
Вслух говорю:
— Батюшка, да вы что?..
А он мне:
— Все! Иди!
Встал и вышел.
Разговор наш происходил внизу, в посылочной, где обычно старец принимал народ. А он поднялся к себе в келью на втором этаже. Я опешил, стою весь бледный, ноги трясутся... Не знаю, что и делать. Но пошел к Преподобному, раз батюшка благословил. Иду, а у самого — слезы в три ручья, рыдаю, думаю: «Ой, вот это попал! Как с батюшкой-то Кириллом расстаться?! Четыре года у него окормлялся, а теперь иди в какую-то Оптину, в Козельск какой-то, к какому-то Илье!»
Иду, а у самого — слезы в три ручья, рыдаю, думаю: «Идти в какую-то Оптину...»
Доплелся с этими мыслями к преподобному Сергию. А это был день, когда там читался акафист Божией Матери. Пятница или воскресение — сейчас не вспомню. В общем, собрался народ и величает Богородицу. Я боком протиснулся сквозь толпу к раке с мощами Преподобного, рухнул на колени, уперся головой в раку и плачу навзрыд, думая: «Что делать?!.. Как быть?!» Вот так и повторял. Но ничего в голову не приходило, кроме: «Козельск! Оптина!» Я ведь впервые эти названия от старца Кирилла услышал. Но что это за Оптина?.. Пока минут 30 читался акафист, я все плакал, стоя на коленях на полу. Но вот акафист закончился, люди начали прикладываться к иконе и потихоньку расходиться. Скоро должны были прийти уборщицы, и меня тоже попросили бы выйти из храма. А я так ничего и не понял. Батюшка-то вразумлял: «Преподобный тебе все скажет!» Опять я заплакал, направил последние силы к молитве и спрашиваю: «Господи! Ну что мне делать-то?.. Преподобный, что делать мне?!»
Вдруг толпа шарахается в сторону, и я слышу голос:
— Иди в Оптину!
Думаю: «Ничего себе!! Галлюцинации, что ль?» Ведь кроме меня никто не мог знать о моем деле. Я — на коленях, люди — в храме, чей же это мог быть возглас? Надо, думаю, еще послушать... Опять я заплакал. Проходит еще минут пять или десять, и вдруг снова слышу:
— Иди в Оптину!
Уже громче, настойчивее. Я аж подпрыгнул на месте, а слезы высохли. Это не галлюцинация, а чей-то окрик. Поднимаюсь с колен и вижу такую картину: один блаженный перелез на солею, а монахи схватили его и выпроваживают. Выталкивают его, а я вытянулся во весь рост и понял, что слова-то эти от него исходили. Я к нему:
— Чего? Чего?
Про Оптину-то мне только батюшка Кирилл один и говорил. А он мне в ответ:
— Я тебе сказал: иди в Оптину!
Но тут его уже утащили.
Я встал как вкопанный, думаю: «Ну ладно!» И поплелся назад, к отцу Кириллу, а он меня спрашивает:
— Ну, что тебе Преподобный сказал?
И улыбается, слегка прищурившись.
Я отвечаю:
— Ну что? Сказал: «Иди в Оптину!» Блаженный там один был...
А отец Кирилл мне:
— Ну ладно, пошли!
И мы отправились в келью, где отец Кирилл читал нам по вечерам.
Там, где сейчас Введенский собор...
В общем, собрался я и поехал на машине в Оптину. Приезжаю, смотрю: какой там по сравнению с Лаврой монастырь?! Ни кола, ни двора! Ничего нет. Одни столбы стояли да дома-гадюшники. Все храмы были разрушены, все башни — тоже. Ни забора, ни проходной — коровы бегали по двору. Я, грешным делом, подумал: «Что это, батюшка Кирилл посмеялся надо мной, что ли? Сказал, что монастырь здесь...»
Тогда и на машине-то подъехать невозможно было. Оставил я ее где-то в лесу, иду, размышляю: «Куда направиться?» Непонятно, где вход, а где выход. «Какой-то монастырь! Оптина какая-то! Да где тут монастырь-то?! — думаю. — Ну ладно».
Тем временем захолодало. А пока я ехал, уже стемнело: зимой ведь рано смеркается. И спросить, куда идти, не у кого! В 1989 году там всего пять или семь монахов подвизались. От силы десять... Стою, ногой бью в снег и думаю: «Приеду к батюшке Кириллу и скажу, что никого и ничего там нет! И все!» Только я это подумал, как там вдалеке, где сейчас Введенский собор, а раньше развалины да станки какие-то стояли, открывается дверь и выходит батюшка Илий. Я как увидал его, так сразу и подумал: «Ничего себе старчик! Откуда он здесь взялся?!»
Я как увидал батюшку Илия, так сразу и подумал: «Ничего себе старчик! Останусь!»
А отец Илий стал спускаться с паперти. Я говорю себе: «Ну, если это и есть тот самый Илья, то я, может быть, и останусь!» И ускорил шаг, буквально побежал по снегу, чтобы он не успел уйти. А старец и не собирался никуда уходить: он сразу запеленговал мои мысли, понял, о чем я думаю. Повернулся, стоит и в снегу ковыряется... Я подбежал к нему, запыхавшись, кричу:
— Ба-атюшка!
А он мне:
— Что такое? Что? Что? Что?
Я ему:
— Вы Илья?
А он:
— Чего?!
Тут я стал соображать, что сказать дальше. Говорю:
— А я — Георгий!
Батюшка Илий мне отвечает:
— Да? Ну молодец, молодец!
Тут я его прошу:
— Батюшка, благословите меня, я из Лавры приехал!
Он мне опять:
— Да? Ну молодец!
А я:
— Меня отец Кирилл прислал к вам!
Старец мне:
— О, как хорошо, хорошо! Давай, оставайся, будешь нам помогать! Видишь, сколько тут дел?
Я отвечаю:
— Да, буду стараться... — и тут же: — А вы меня возьмете в духовные чада?
Отец Илий мне в ответ:
— Ну конечно, возьму!
Прошу его снова:
— Батюшка, благословите!
И отец Илий широко меня крестом благословил и ушел. А я стою, полна радости «корзинка», и думаю:
— Вот это да! Вот это Ильян! То, чего здесь нет, — не важно! А главное, что в монастыре батюшка есть такой!
А сам еще никак не могу прийти в себя.
Вот так и произошло мое знакомство с батюшкой Илием. Тогда еще внешнее, а духовное — уже потом.
Здорово быть экономом, когда есть молитвенники
Вернулся я в Лавру, а там отец Кирилл меня спрашивает:
— Ну как, познакомился?
Отвечаю ему:
— Да!
И рассказал, как съездил.
А потом я собрался — хотя и хотелось потрудиться еще в Лавре! — и отправился в Оптину.
Там тогда наместником был архимандрит Евлогий, он потом во Владимире архиереем был. Мне передали, что он меня зовет. Зашел я в кабинет, а там уже сидел батюшка Илий. С собой в Оптину я привез материалы — все, что смог собрать. Архимандрит Евлогий спрашивает:
— Георгий, ты кем работал?
Отвечаю:
— Строителем в Загорске, то есть в Сергиевом Посаде!
А наместник мне — раз! — бросает ключи. Говорит:
— Будешь экономом!
Так началась в монастыре моя трудовая деятельность. С 1989 года мы все вместе с батюшкой Илием восстанавливали Оптину. Но это — длинная история...
Мы начали трудиться, а батюшка усиленно молился. Много всяких трудностей нам встречалось... Магазин тогда еще стоял на территории обители, и еще проживали 40 семей. Мы должны были их всех расселить где-то, дать им жилье, чтобы освободить Оптину под монастырь. Потом открывали женский монастырь в Шамордино, ездили туда с батюшкой. Колхоз там какой-то обосновался, так что приходилось комбайны вытаскивать из храмов... Много всего такого случалось! Ну и чудесного — тоже...
Вот что расскажу. Я все бегал по эконом-делам, и как-то надо было зарплату выдавать людям. Я к отцу Илию:
— Батюшка, рабочим мы должны заплатить за работу, а у нас третий день ни копейки денег нет! Как платить?
— Что ты? — говорит. — Ну ладно, ладно! Будем молиться!
И батюшка ушел.
Я направился к воротам, а там рабочий народ стоит, волнуется:
— Уже 4–5 дней держите тут нас без зарплаты!
Я их успокаиваю:
— Ну потерпите, что-нибудь сейчас придумаем!
Проходит час или полтора. Батюшка-то Илий ушел молиться! Опять иду я к воротам, и вдруг прибегает вахтер и кричит:
— Отец Феофил, там машина какая-то приехала! Вас ищут!
Проходит час или полтора. Рабочий народ волнуется... А батюшка Илий молится. Вдруг — машина у ворот...
Подбегаю я к воротам, а тут подъезжает «Волга», и выходит из нее какой-то дедушка с бородой. Он говорит мне:
— Вам из Москвы конверт передали!
А бухгалтерша уже кричит:
— Идите сюда, а то меня народ теснит!
Я ей:
— А сколько вы им должны выдать?
Она отвечает:
— 150 тысяч рублей им на зарплату надо!
И тут же этот дед вручает мне конверт со словами:
— Вот, вам передали деньги!
А я даже не успел спросить его, кто он. Он развернулся и уехал. Открываю конверт, а в нем — ровно 150 тысяч! Я этой бухгалтерше (а она уже ныне покойная, в монашестве мать Михаила) даю конверт:
— Вот деньги!
А она мне:
— Как это?!
Вот так по молитвам батюшки Илия такую критическую ситуацию преодолели. Это все так укрепляло веру. А потом начались у нас в монастыре постриги. Батюшка нас принимал, молились много, можно сказать: постоянно. Сами знаете, подъем у нас с пяти утра, и начинается молитвенное правило...
Как отца Илиодора патриарх рукоположил
Помню, в 1990-х годах одного нашего брата решили рукополагать. Сказали, что над ним в Москве совершит таинство священства сам патриарх. Батюшка Илий подтвердил это.
«Вот это да! — думаю. — Вот бы и меня патриарх рукоположил!..» И тут же спохватился: «Э-э, да куда же тебе?»
Я просто так подумал, а батюшка Илий рядом стоял. И вдруг произносит:
— А что, и тебе придет время!
Я думал, батюшка это просто так сказал.
Проходят три недели, потом и осень наступила. В сентябре или октябре это случилось. Нет, точнее сказать, в ноябре. Я уже успел иноком стать, и имя мое уже было не Георгий, а Феофил. Мне сообщают:
— Знаете, какая новость? К нам в Оптину едет патриарх Алексий II.
Я удивился:
— Как?!
А там подтверждают:
— Да, патриарх едет!
И тут я вспомнил батюшкины слова: «Все может быть!»
И подумал: «Надо марафет везде навести... Патриарх едет! Дорогой следует заняться...» И все закрутилось-завертелось. Все забегали:
— Давай, давай, давай!
Патриарх Алексий служил у нас в Оптиной на Введение. Прибыл Его Святейшество 2 декабря, а 3-го возглавил всенощную. Но я закрутился и на службу не попал. Надо же было все организовать: руководить бригадами, гостей размещать, заниматься трапезой. А к вечеру стою уже никакой... Подбегает один инок ко мне и спрашивает:
— Феофил, ты подходил к патриарху, брал благословение?
Отвечаю ему:
— Нет!
А он:
— Как же так?! Давай иди!
А я ему:
— Да ну что вы, как я пойду?
А он опять подступает:
— Батюшка Илий зовет! Идем, идем!
Короче, хватает меня и тащит туда, к патриарху. Подтащили... А я вырвался, упал, меня стали поднимать. Батюшка Илий, архимандрит Евлогий стоят рядом, смотрят. Патриарх спрашивает:
— А это что такое?
А батюшка Илий просит:
— Это вот отец Феофил! Благословите, Ваше Святейшество!
Патриарх в ответ:
— А-а! Ну, Бог благословит!
И ушел. А все такие счастливые стоят...
— А что такое?.. — спрашиваю я, оглядываясь. — Чего благословит-то?
А отец Илий поясняет:
— Ну вот! Тебя завтра будут рукополагать!
А он это еще 2–3 месяца назад прозревал, когда говорил мне:
— А что, и тебе придет время! Все может быть!
Так оно и произошло по его молитвам и по его специальному благословению.
«Братия, вставайте!»
А еще помню, однажды выхожу я из храма после Литургии. А мне говорят:
— Батюшка, там отца Илия один молодой человек дожидается.
Я смотрю: и правда, стоит мужчина в дубленке и плачет. И мальчик с ним. Спрашиваю молодого человека:
— Что вы плачете?
Он отвечает:
— Я бы хотел батюшку Илия увидеть!
Я опять:
— А плачете почему?
А он мне:
— Без слез не могу... Что произошло-то!
— А что произошло? — интересуюсь.
Тут он заколебался:
— Батюшки Илия тут нет, не знаю даже...
А потом вдруг решительно:
— А можно, я вам расскажу?
Я, конечно, согласился. И он начал рассказывать:
— Полетели мы осенью с семьей в Турцию и пробыли там две недели. Назад возвращались ночным рейсом. Отправлялись в полночь. Самолет взлетел, мы провели в полете два часа, но внезапно отказал мотор. Один двигатель вышел из строя, и самолет накренился и начал падать... В салоне поднялась суматоха: куда-то все бегут, встают с мест. Все видят, что самолет неисправен...
В общем, этот мужчина, который все это рассказывал, вначале закричал: «Господи, помоги! Пресвятая Богородица, спаси нас!» А потом вдруг вспомнил, как однажды ездил в Оптину, встречался там с батюшкой Илием и взял у него благословение. И он ему тогда еще сильно в душу запал. И в последний момент, — рассказывал тот мужчина, — он крикнул: «Господи, молитвами отца Илия помоги нам!» — упал в кресло и потерял сознание.
— Передо мной, — продолжал он, — возникло такое ночное видение. Вижу облако, и Оптину внизу... Тишина, во дворе — ни души. Только отец Илий бежит с палочкой, торопится, стучит по всем кельям, будит всю братию (а было два часа ночи!):
«Братия, вставайте! Вставайте, самолет падает!»
Вижу облако, и Оптину внизу... И отец Илий бежит с палочкой, стучит по всем кельям: «Вставайте, самолет падает!»
И вдруг — раз! — видение кончается. Смотрю — а самолет выправляется: дрогнул и встал ровно в один момент! Двигатель заработал, и самолет полетел нормально. Когда долетели, то приземлились на подушку, и посадка была мягкая, без дребезжания, как это обычно происходит.
Вот такой был случай. Я стоял и думал: «Ничего себе!» Говорю ему:
— Ну, если у вас такая вера есть, может, батюшка и появится! Вы тогда дождитесь его!
И примерно через час появился отец Илий...
Да, на каждом шагу — чудеса!
Иеродиакон Илиодор (Гариянц)
Записала Ольга Орлова
О центре
Храм
Гимназия
Пресс-центр