СТРАНА, РОЖДЕННАЯ
В ХРАМЕ
К 300-ЛЕТИЮ
РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Страны появляются на свет поразному. К акие-то — в родильных муках революций. К акие-то создаются «железом и кровью», не глядя на протесты несогласных. К акие-то возникают «сами собой», потому что нужно как-то назвать труп страны, скончавшейся на этом месте ранее. И объявляют об этом тоже по-разному. Пышно, как о создании Германской Империи. Обыденно, как о результате плебисцита, учредившего Империю Наполеона III. Подчеркнуто деловито, как было объявлено о создании Советского Союза. Такими же разными были и места: дворцы, залы, даже цирк (именно там Скоропадский стал «гетманом всея Украины»). Объявление России Империей было обставлено пышно и торжественно. Троицкая площадь молодого СанктПетербурга была запружена народом, там же выстроились представители двадцати семи армейских полков, на Неве стояли 125 галер. Но главное — это событие произошло не где-нибудь, а в храме.
Именно в Троицком соборе архиепископ Псковско- Великолуцкий и Нарвский Феофан (Прокопович) провозгласил Петра I Отцом Отечества, Петром Великим, Императором Всероссийским. И событие это было приурочено не к какому-либо светскому мероприятию, а к празднику иконы Казанской Божией Матери — 22 октября. На тот момент страна уже была славна великими свершениями и победами, уже завоевала авторитет во всем мире. Все присутствовавшие на церемонии понимали, какой великий государь правит Россией. Но, конечно, никто не мог представить, что именно предстоит этой стране в будущем. Рожденная в скромном деревянном питерском храме, она сделала так, что ее имя звучало громко на всех континентах (один из них был открыт ее подданными), а ее правительница, которую также назвали Великой, на вопрос «Что есть Россия?» кратко ответила — «Вселенная». Ее любили и отдавали за нее жизни и ее дети, и те, кто рождался далеко за ее пределами, но становился в итоге родным. Ее ненавидели и боялись те, кому она была не по уму, не по росту, не по таланту. Ее уважали — и ждали, пока ее царь удил рыбу. Ее страстно старались «улучшить», забыв о том, что зачастую лучшее — враг хорошего. Ее травили иностранными ядами, высмеивали, отрекались от нее. И убили ее торопливо, гнусно, злорадно, по-плебейски пошло.